А вечером, когда на берегу

тебя внезапно русалки окружили,
ты почему-то

смутился их числом.

Пока твой взгляд внимательно блуждал
по их чешуйчатым хвостам,

в другую сторону стремились мысли —
тебя совсем иное волновало,
во-первых,
что едят они,
не схватывают ли в воде простуду?

А также –

не стыдно ли им бегать голышом
по берегу …

Отсталое, невежественное племя,
жизнь прожигает в чтении романов

и письма шлет по темноте своей аббату

Прево, как там, Манон,

пожалуйста, дальнейшие подробности.

Одна от них морока и напасть
в суровой жизни моряков, которым
жестоко раздают наряды

вне очереди за то, что появляются
в труднодоступном месте корабля, то здесь,
то там, рисунки с надписями:

«Да здравствует любовь!»,

«Отдам всю жизнь за поцелуй!» — и

прочее,
с трудом стирается все это, поскольку
используют русалки
какую-то загадочную краску,
которую берут у каракатиц
в неограниченном количестве…

А вечером, когда на берегу
тебя внезапно русалки окружили,
ты без стеснения заплакал перед ними
и рассказал,
что девушки с глазами голубыми тебя
покинули,
и рассказал про жизнь свою,

как утром ты уходишь на работу,
а вечером домой, ложишься спать,
и утром на работу снова,
и снова вечером домой,
ложишься спать, и снова
утром на работу…

И над тобой заплакали русалки,
стараясь убедить  — все это бросить
и к ним идти на дно морское,
на что ты отказался наотрез…

И лишь когда
в волнах исчезли бледные русалки
и ты остался на песке один,
ты поглядел вокруг с опаской
и дрожащим пальцем вывел
на сыром песке:

«Отдам всю жизнь за поцелуй!» —

и бросился бежать,
как с места преступленья
бегут убийца или вор.