Всё уже поделили на всех:

и солнце, и луну, и звезды.

Я иду к тебе с поникшей головой,

я сгораю от стыда,
потому что нечего мне
подарить, потому что
все подарено,
все раздарено.

А я тебя вижу во всем,
так ясно вижу,

имя твое слышу повсюду, —
любимая,
л ю б и м а я.

Я помню тебя всегда.

И письмо, которое ты никогда не получишь,

и небо со звездами, поделенными на всех,
и бродяга с поломанной гитарой,
и улицы, лишенные песен,
разделили со мной мою грусть

безропотно.

Я повсюду искал тебя,
и тебя я везде находил,

ты со мной, как имя твое.

Любимая,

Л ю б и м а я,

я повсюду тебя искал.

И кафе, как теплица остывшая,
и слова, как солнца чужие,

и деревья обнаженные, и тоска твоя –

все безмерно грустно и все чужое,
потому это письмо никогда
не дойдет до тебя,
потому что

я буду всюду помнить  тебя,
и я буду по тем же улицам идти,

где тот же бродяга без гитары бредет,

потому что я с любовью страшно запоздал,
потому что мне нечего тебе подарить,
потому что

поделили всё, раздарили всё…