На подоконнике рядком

комнатные цветы – как дети

которых не выпускают играть во дворе,

комнатные цветы глядят из окна.

Пока я, на местном диалекте говоря,

на улицах Ленинакана рос,

оставались прежними комнатные цветы,

оставались прежними навсегда.

Но иногда болели они.

Тогда мать клала меня и стулья на стол

и мыла пол.

Потом переходила к уборке стола,

стулья на пол спускались,

а я оказывался среди цветов,

потому что пол был еще сырой,

а я еще был болен,

и я хотя еще очень мал,

но уже умел читать и расстраивал мать,

потому что было ей нелегко меня с места на место таскать.

С “Дон Кихотом” вместе

я толстые книги любил читать,

особенно на подоконнике

среди цветов,

мать, замаявшись с делами,

часто забывала впускать меня,

и я долго оставался среди цветов,

и от меня пахло цветами,

а от цветов – аспирином…

Потом, наверно, много времени прошло,

потому что постарела мать,

но – только в воскресные дни – иногда,

когда я о чем-то вспомнить хочу

или что-то забыть,

я вынимаю “Дон Кихота”,

осторожно склоняюсь над ним,

и чувствую далекий запах цветов,

и вижу больного ребенка, себя,

затаившегося среди цветов,

и мама, такая удивительно молодая,

гладит мои рубашки, такие маленькие,

хоть плачь…